יום שני, 22 בפברואר 2016

צייר ישראלי מיער וינה.



בבית קברות כנרת יש קבר מוזר. באותיות שלא דומות לשום גופן עברי מוכר כתוב: "אחינו דב עופר נרצח." השורה השנייה - התאריך וחתימה - השומרים.


ביציאה מבית הקברות, אתה יכול לראות את ההר שעליו עומד קיבוץ אלומות. בשנת 1920 הגיעה לכאן קבוצה. הם היו בני 17-18 שנים, הם היו חזקים ואמיצים, מוכנים להתמודד עם כל הקשיים. מנהיגם היה אריה אלואיל. זו הייתה החוליה הראשונה של השומר הצעיר. הם קראו למקום הזה ביתניה עילית.
***
המפגש שלי עם דמותו של אלוייל התקיים במהלך תקופת ההכנה של החלק השלישי של המאמר שלי על כנרת והחלוצים שלה, בוני המדינה, האנשים, שהקימו את המדינה דרך עבודה קיבוצית והקרבה עצמית. האיש, מנהיג, אמן, נראה שהוא נשאר בצל של השנים האחרונות. כשמדברים על אמנות הציור בישראל רבים יוכלו לתת רק שני שמות - גוטמן ורובין. אלוייל, ידוע היטב בשנות ה -40 וה -50, עזב את הבמה עם הגעתה של מגמה חדשה - אבסטרקציוניזם. בכול זאת, קשה להעריך יתר על המידה את תפקידו של האיש בחיי המדינה, בהתפתחותה של האמנות בישראל, בפיתוחה של הקליגרפיה העברית.


אריה אלוייל מת בשנת 1967. כדי ללמוד עוד עליו, כאמן וכאדם פגשתי בתו, נאוה רוזנפלד, בדירתה בתל אביב. הפגישה הייתה מפתיעה בשבילי: הגעתי אליה כמו להר אולימפוס, בציפייה למפגש עם האלים, ופגשתי אישה עדינה מאוד מקסימה. בכל דבר בביתה הרגשתי את רוחו של אביה, קירות היו מכוסים בתמונות, אבל לא הרגשתי כאילו אני במקדש. זה היה רק ​​בית. נוח ונעים.

נאוה רוזנפלד, על הקיר תמונה של אביה, שבה היא מנגנת בפסנתר.
אריה אלוייל נולד בגליציה, אז זה היה השטח של האימפריה האוסטרו-הונגרית, בעיירת בויבריק, במחוז של למברג (לבוב).
"כשהייתי ילד, היו לנו שדות, פרות וסוס – ושמעתי באהבה, שלא פגה עד היום, צלילי פטישים המכים על סדן נחושת וברזל מלובן בסדנה של אבא. ביתנו עמד מעבר לטחנת קמח לא הרחק מהנהר, בלב שדות וגנים, ובאופק סגרו גבעות מיוערות. נוף עיירתי דומה היה לעמק מבורך אשר בין שפיה לזכרון יעקב."(אלוייל, הערות אוטוביוגרפיות).

בויבריק, 1924
בתו, נאווה רוזנפלד מספרת עליו:
"ילדי בויבריק בגיל 4-5 שנים כבר הלכו ל"חדר", אבל אריה ואחיו הגדול לא אהבו מלמד. האבא שלי אמר לי פעם מלמד בא אליו בחצר, הילדים לא רצו ללכת לחדר. הם שלחו כלב למלמד. הכלב נבח ומלמד נמלט מהחצר. "
לאמן הגדול בעתיד ההתנהגות כזו לא עברה סתם. בגיל שש הוא נשלח לדודתו, והתחיל ללכת לבית הספר הקתולי בלמברג.

בית הספר הקתולי בלמברג, במעגל מסומן אלואיל.
מלחמת העולם הראשונה החלה כאשר אריה היה בן שלוש עשרה. משפחתו עברה לוינה, אריה לומד בגימנסיה. כאן בווינה, התגבשה זהותו, הוא הצטרף לתנועת השומר הצעיר, ועד מהרה הפך למנהיג שלה. כאשר בני משפחתו חזרו לבויבריק הוא יצר תא משלו, שמאוחר יותר גדל לארגון.
מלחמת העולם הראשונה שרטטה מחדש את הגבולות. הממשלה הפולנית החדשה תשנה את שם העיר למברג ללבוב. בשנת 1920, בחודש אפריל, בקונגרס של השומר הצעיר בלבוב מקבלים החלטה – השכבות הבוגרות יעלו לארץ ישראל. לאריה אלוייל, שמבית הספר יסודי גיבש את השקפת עולמו, זה הגשמת חלום.
זה היה מבחן קשה לילדים 17-18 שנים. פגישה עם קשיים, מחלות, מוות. שלושה שבועות לאחר היווסדה של ביתניה אלוייל היה אמור ללכת לטבריה, לוועידת פועלים כנציג של ביתניה, אך הוא לא היה יכול. במקומו הלך חבר שלו עופר, שנרצח על ידי בדואים בכביש. אלוייל לא היה יכול להשלים עם זה כל החיים שלי.
 נאווה רוזנפלד:
"בציון 40 שנה לביתניה הקימו אנדרטה - אוהל בטון. נסענו לשם עם אבא שלי, היינו בטקס, ולאחר מכן ירדנו לכנרת, לבית הקברות. הוא אמר לנו שהוא עשה שני מצבות. אחת, שהוא עשה לחבר שלו עופר, שמצאנו מיד".
"חברי הטוב אופר הלך במקומי לטבריה ולא חזר עוד; מצאנו אותו שותת דם מכדור של שודד... בלילה היינו שומרים לפי התור. אדם בודד ורובה בידו בלילה, נמצא עם עצמו יותר מאשר בכול מצב אחר של התבודדות. הלב סוער. הכנרת וירדן מבריקים מכסף הירח, והכול דומה לתמונה של רמברנדט מתוך הספר השמור אתי." (אלוייל, הערות אוטוביוגרפיות).


ביתניה תופסת מקום מיוחד בהיסטוריה של הקמת מדינת ישראל ותנועת השומר הצעיר, שאז עמד על עקרונות שונים לגמרי מאלה שאימץ לעצמו לאחר זמן קצר אחרי פירוק ביתניה וצירוף לשומריה. ביתניה הייתה הניסיון הראשון של היישוב. זה היה קולקטיב של אנשים מוכשרים, שמטרתה הייתה לשלב עבודה הקיבוצית ויצירתיות אישית. אבל "האסכולה הרוסית" של עבודה קיבוצית סוציאליסטית הייתה על העליונה.
נאווה רוזנפלד:
"ביתניה הייתה נקודת מפנה בחייו. עד לאותו רגע, הוא היה מנהיג וסמכות לחבריו, בביתניה הוא החליט לצייר. ביושבו על שפת הכנרת כשהוא מצייר את ההר, כך קראו לביתניה אלואיל וחבריו, הוא הבין שגורלו - הוא אמנות."
הוא חזר לוינה. לא, הוא לא היה מאוכזב מארץ ישראל, הוא לא פחד מהקשיים. המטרה שלו הייתה להיות אמן.
" נאווה רוזנפלד:
ההחלטה להיות אמן נולדה בתקופה שבה אריה אלוייל עזב את ביתניה והלך ללמוד בווינה. דברים רבים קרו ביתניה, היוזם שהיה מאיר יערי, לעתיד מייסד של הקיבוץ הארצי ומפ"ם, נדף מזה ריח של עסקנות, ואבי לא היה פוליטיקאי. הוא היה מנהיג. בקבוצה היו האינטלקטואלים ובחורים רציניים מאוד, אחד מהם הפך מאוחר יותר לנגיד בנק ישראל. חלקם קשרו את חייהם עם הקיבוץ, כמה לא. לאבא שלי את הרעיון שיהיה מדינה ליהודים, זה היה חשוב, קריירה לא הייתה חשובה ".
מקס איזלר קיבל את אלוייל לאקדמיה בווינה. הוא הצטרף במהירות לקבוצה של אמנים שקיבלו אותו באהבה, למרות הגיל והלאום שלו. הוא אפילו נהנה מהמוניטין של איש שהיה בפלסטין בשילוב טעם מר והשמחה של ארץ הקודש. למרות שאביו לא אהב את התשוקה של אריה לציור, הוא המשיך עדיין לשלוח לו כסף. אבל את הכסף שאביו הספיק רק ללימודים, לא למחייה. יש לומר כי מאז תחילת המאה, אמנים ששייכים לזרם אחד באמנות היו מתאחדים בקבוצות, כך שזה היה קל יותר לארגן תערוכות ומכירת ציורים. בשנת 1908, גוסטב קלימט וקבוצתו ארגנו תערוכה לציון 60 השנים לקיסר האוסטרי פרנץ יוזף. לתערוכה זו, הצטרפו רבים ציירים ופסלים של האקדמיה. אז זה יצר קבוצה שקיבלה אתה שם של תערוכת וינה  ."Kunstsсhau 1908"אלואיל הצטרף לקבוצה כאשר קלימט כבר לא היה בחיים, אבל הוא נלקח תחת חסותו של מקס אייזלר ואוסקר קוקושקה. תחת השפעה של קוקושקה אלוייל מתחיל לצייר את נופים. בהמשך נדבן בשם נוימרק קונה את ציוריו. האירוע הגדול של חייו בווינה – תערוכהKunstsсhau 1908   ב1925.
בשנת 1998 בתערוכה בקיבוץ אשדות יעקב הוצגה סדרה של יצירות אריה אלוייל "טורה אפורה". אלה היו הדפסי אבן, שמונה ציורים בשחור-לבן, חודרים לתוך הנשמה בצעקת אימה.





מתוך סידרה "טורה אפורה", 1924
ההיסטוריה של ליטוגרפיות אלה לוטה בערפל. אלואיל מעולם לא הראה אותם לילדים, והם גילו אותם במקרה, כשהיו עוברים על דבריו של אביהם. הם נוצרו בשנת 1924 לתערוכהKunstsсhau 1908 , אבל ברגע האחרון אלואיל החליף אותם בחמש תמונות נוף וינאי. היסטוריונים ומבקרים חלוקים מה הוביל ליצירת עבודות: זוועות מלחמת העולם הראשונה, שבו נהרגו 750,000 חיי יהודים ונמחקו מעל פני האדמה עולם של יישובים יהודים על שטחה של אוקראינה ופולין, או שפיכות נפש של חבריו, משתתפים בניסוי יערי בביתניה. אין ספק שהתמונות האלה עברו דרך נשמתו של אריה עצמו.
הנופים הווינאיים בתערוכה היו להצלחה. שניים מהם נמכרו באחד המוזיאונים של וינה. עכשיו אריה אלוייל היה בדרך לארץ ישראל.

נוף וינאי, 1925
נאווה רוזנפלד:
"מה היה כאן בשנת 1926? ישוב היה עדיין קטן, אבי רצה לצייר, אבל הוא היה צריך להתפרנס. פה עזרו לו תכונות של מנהיג. הוא החל לעבוד כמורה בבית ילדים בשפיה. האבא תמיד נראה עם מחברת. הוא צייר, היו לו מאות סקיצות, דיוקנאות של תלמידים, רישומים של נופים."

סקיצות בשפיה, שנות ה20.
נאווה רוזנפלד:
"אחד מתלמידיו הייתה אבשלום עוקשי, אבי נתן לו בד וצבע. ביניהם היה קשר חזק גם אחרי שפיה. באחד ממכתביו לאלואיל עוקשי כותב, אני לא יודע מה נכון בזמננו - להיות אמן או מאבק לחופש? עוקשי רצה להצטרף ללוחמי חרות ישראל, אבל נשאר אמן. "
ארץ ישראל, כמו סוס פראי, זמן רב הייתה קשה לאלואיל:
"ציורי הראשונים בארץ לא עלו. שנתיים הרסתי הכול אשר ציירתי. לצייר מיער וינה התכחש הנוף הארצישראלי. הצבע הסמיך הכחול והאפור הפך קלוש צהבהב, השמש הלוהטת קרעה את תמונותיי בכהות. לא קל "כיבוש" נוף זה... נוף הארצישראלי דחה מציורי כול עקבות קוביזם וגם פוביזם." (אלוייל, הערות אוטוביוגרפיות).
בקרוב, עם זאת, הוא כותב במאמרו:
"ארץ־ישראל היא ארץ הגן־עדן והגי־הנום גם יחד. כאשר יצר אלוהים את הארץ הרים אותה לפסגה גבוהה ונתן בטבעה תכונות המכונות בתואר 'אציל'. אציל הוא צבע הארץ — אפור. ההר, הגמל, החמור, האילה, השדות, הקוצים — הכל בה אפור, גם השמים והעצים: זהב אפור, כסף אפור, ירוק אפור, אדום־אפור, אפור מעין הזהב והכסף. והצורות אינן פשוטות, אלא משונות. הקוים מלאי מרץ, והם טהורים, רזים ועדינים, מתפתלים באופן מיוחד, ומקורי, כאילו צמחו מלב האדמה ללבך"

נוף, שנות ה30
נאווה רוזנפלד:
"לאחר שפיה אבי הגיעו לירושלים ופתח סטודיו. בשנת 1929 הוא נסע לאירופה לבקר את הוריו. הוא חזר לאחר הפרעות, סטודיו בירושלים הושמד. הוא לעולם לא שב לשם. מספר גדול של יצירות של אותה תקופה היה שם וזה אובדן עצום. "
למרות שזה אולי נראה כי אריה אלואיל פרש לצמיתות מחיים ציבוריים, זה לא היה כך. הוא היה מנהיג, גם כאשר לא הייתה לו מפלגה. הוא תמיד היה במרכז אירועים. הוא הקים אגודת הציירים, הוא היה בין המייסדים של המוזיאון תל אביב לאמנות, בו בן גוריון הכריז על עצמאותה של ישראל.
עכשיו אלואיל יצר משהו חדש. זוכרים את הכתובת על מצבה של דב עופר? הגיע זמן לקצת קליגרפיה. אלוייל יוצר הדפסים. הוא משתמש בלינולאום. הרעיון של חריטה נולד במאה ה -15, הרבה לפני הדפוס. מה לעשות כאשר יצירת האמנות צריכה להכפיל את עצמה? דירר משתמש בעץ. על התחריט שמים שכבה דקה של צבע. מכסים בקלף ועוברים עליו עם רולר במחיצה קלה. דיו מועבר על גבי הקלף, התמונה נוצרה. מאוחר יותר הגיע הטכנולוגיה של שימוש באבן (הדפסי אבן) ולינולאום (linokat). לכל טכנולוגיה יש ייחודיות משלה שמוסיפה לציור תכונות מיוחדות.
בשנת 1938 נישא לרחל בוגרשוב אמנית ובתו של חיים בוגרשוב, אחד מהמייסדים, המורה ומנהל גימנסיה "הרצליה". להם נולדו רות, נאוה והלל, שנקרא כך לזכרו של אביו. המכתב האחרון מהוריו קיבל אריה אלואיל בשנת 1939:
"אריה ורחל, הפנינה שלנו! מתי אנחנו נתראה, יקירי... המצב עכשיו קשה...האם אזכה עוד לראות את מכתבך... כתוב, שאלוהים יעזור".
נאווה רוזנפלד:
"אנחנו בבית לא דיברנו לא על הראשונה, ולא על מלחמת העולם השנייה. נולדתי בשנת 1943, המלחמה הסתיימה בשנת 1945, הייתי בת שנתיים. ידעתי שכל המשפחה של האבא שלי נהרגה. האבא שלי, הוא מת משברון לב, כאשר הייתי בת 23, הוא צעק בשנתו בלילות. הוא האשים את עצמו על שלא הביא אותם לארץ. הוא כתב מכתב שבו הוא ניסה להשיג אישור עבודה בארץ לאחיו באמצעות הסוכנות היהודית. הוא כתב להוריו, אבל שום דבר מזה לא עזר. הוא האשים את עצמו, וזה רדף אותו כל חייו, אבל לדבר על זה? כמעט אף פעם לא. "

Из серии "Серый Замок", 1924 г.
Деревья, 50-е гг.

"לפעמים אני מצייר בשמיים את ענפי העץ אשר בצלו אני יושב. ומה אני רואה שם? אבי ואמי מובאים למשרפות. יום-יום." (אלואיל, הערות אוטוביוגרפיות).
העשור האחרון של המנדט הבריטי ידוע תחת שם " המדינה שבדרך" אלואיל הפך למשורר ואמן של העידן הזה. בשנת 1939, הוא יוצר ספרים עם תמונות הדפסי לינוליום בהוצאה לאור שהקים "הלל" נקרא כך על שמו של אביו.

נאווה רוזנפלד:
"הוא לא היה אדם דתי, אבל חגגנו את כל החגים וצמנו ביום כיפור. החגים היו חלק מחיי הבית שלנו. אני עצמי מרגישה כאילו אני בת שלושת אלפים שנה, כי באנו לכאן כדי לחיות בארץ ישראל, ולא לחיות בין העמים האחרים. "
זה מוזר, אבל האנשים האלה – רחל, טשרניחובסקי, אלואיל, אמנים ומשוררים אחרים, מנהיגי התנועה הציונית שבנעוריהם עזבו את היהדות האורתודוכסית ואת חוקיה, הם הקימו לתחייה תנ"ך, דמויותיו ונביאיו. ההיסטוריה ביצירה שלהם עלתה לנגד עינינו והתעוררה לחיים, הם התווכחו עם הנביאים והמלכים, הם היו הצבא שלהם, הם עשו וכתבו מחדש את ההיסטוריה.
בשנת 1932, יאיר שטרן כותב שיר שהפך מיד להמנון האצ"ל ואחר כך לח"י – חיילים אלמונים:

חַיָּלִים אַלְמוֹנִים הִנְּנוּ בְּלִי מַדִּים
וּסְבִיבֵנוּ אֵימָה וְצַלְמָוֶת.
כֻּלָּנוּ גֻּיַּסְנוּ לְכָל הַחַיִּים,
מִשּׁוּרָה מְשַׁחְרֵר רַק הַמָּוֶת.

אז מופיע הספר "יהודי אלמוני". אלואיל כותב את ההיסטוריה של העם היהודי ב -32 הדפסי לינוליאום. הגיבור של הדפסיו עובר דרך ארוכה דרך הרדיפות וצרות ומחייה את עצמו ואת הארץ כאומה גדולה. היהודי - רחב כתפיים, עם ידיים חזקות, מגן ועובד קשה, עם אינסוף אמונה ונחישות בעיניו, והוא היה כזה בעצמו.


כך נולד היהודי האלמוני, הוא התחזק, עבר את כל הרדיפות וההטרדות. הוא חזר לארצו, הפריח אותה, ושחררה.
יהודה השבויה
תסתכלו עליה. היא שבויה. אבל היא חזקה וכועסת. גופה מתוח, כי בקרוב מאוד היא תקום מהברכיה תנער מעצמה את כל המתעללים בה.
אלוייל משתמש בקליגרפיה ככלי לחיזוק הרוח. האותיות הם סמלים, בתוכם ארוגים דגנים, פריטי יהודייקה, כלי הנשק ואפילו קיבוצים שלמים.
הוא כתב את הספר: מגילת רות, מגילת אסתר, המגילה איכה, הספר עמוס.
נאווה רוזנפלד:
"במגילת אסתר אבי נותן איורים עם פרטיזנים, עם נאצים. הוא העריץ את עמוס, השפה שלו, הדיבור שלו, רעיונותיו."

גליון לספר רות

בספריו, הוא לא רק מקדיש תשומת לב לציורים, הוא יוצר גופנים חדשים עבור כל ספר. כסופר העתיק הוא חורט את האותיות בהדפסים שלהם. הוא כותב הגדות פסח ומקדיש אותם לפלמ"ח וצה"ל. הדמויות שלו - נלקחו מימי קדם - החיילים ופרטיזנים, האסירים שעונו על ידי הבריטיים, ישראל שקם לתחייה.
עבדים היינו
בני חורין
אלואיל סוגר מעגל היסטורי. הגאולה העתידית הוא רואה בדמויות תנ"ך, הוא לוקח אותנו לשורשים. בתמונות אלה לא הזקנים החכמים, אבל גברים חזקים:





"אחד מי יודע?" הופך לסמל ממלכתי של עם ישראל כאשר בתוכו משובצים סמלים של 12 שבטים.


בתחילת שנות ה -50 צפת הייתה עיר נטושה למחצה. העיר, עם אוכלוסייה של 12,000 ערבים  ו3000 יהודים, מנתה עכשיו רק יהודים. הערבים ברחו ובתיהם עמדו ריקים ומוזנחים. הממשלה החליטה לתת לאנשי  אמנות את ההזדמנות לחיות בעיר ובכך להוסיף לאופי שלה, העיר של העיר של מיסטיקה וקבלה, מגע אמנותי. אז, בסמוך לרובע היהודי העתיק הופיע רובע האמנים. אלוייל כבר הכיר את צפת. במהלך חייו בארץ, הוא הספיק להיות בכל מקום - בהתחלה על חמור, ולאחר מכן על אופנוע. צפת משכה אותו עם מיסטיקה, השלווה הפסטורלית שלה, עם וואדי עמוד הירוק, המפריד בין צפת וקברו של המקובל הגדול שמעון בר יוחאי. אבל הוא לא נכנס באחד מהבתים הנטושים. הוא בחר לקנות בית מבישוף מקומי.
נאווה רוזנפלד:
"אנחנו רצינו לחיות בצפת. אבל אבא לא יכל לעזוב את תל אביב - שם היו עבודה, חברים, פעילויות חברתיות ותערוכות. אז בקיץ בילינו בצפת, ובתחילת שנת הלימודים חזרנו לתל אביב. אבא כל הזמן צייר. הוא היה עוזב בשעה 5 בבוקר וחוזר הביתה לארוחת בוקר בשעה 10. ואז הוא הלך לסטודיו ועבד שם. הוא תמיד עבד על כמה תמונות בו זמנית. "
אי אפשר לומר שזה זמן לחזור לנופים. אלוייל לא עזב אותם לעולם. לפעמים, בלהט הקרב אנחנו שוכחים את הסיבות האמתיות, עוזבים  בצד. אלוייל תמיד ידע למען מה אנו נלחמים. באותו הזמן, כמו בחיילי תחריטיו יצא לקרב, הוא צייר את ירושלים.


עכשיו תחריטים שחור לבן הוחלפו ב תמונות צבע שמן. הוא פיתח סגנון משלו:
"במגע קל מאונך של מכחול צבע סמיך ניסיתי לצייר את רעד האוויר, את שקיפות עצי הזית ואת אפורים החמים של הקרקע." (אלואיל, הערות אוטוביוגרפיות).

 

















אי אפשר היה לקבוע את דעותיו הפוליטיות של אלואיל. הוא לא היה סוציאליסט. הדבר היחיד שהוא היה מסור לו, הייתה ארץ ישראל.
נאווה רוזנפלד:
"אבא שלי היה בין מייסדיה של ההסתדרות, הוא מופיע שם כנציג ביתוניא מספרה בתעודה – שתיים או שלוש ספרות. מפא"יניקים אמרו שהאבא שלי חרותניק וחרותניקים אמרו עליו שהוא מפ"מנק. אבא שלי היה חבר של אורי צבי גרינברג. זה הוא המציא את הלוגו שלו – אצ"ג. אני הייתי ילדה קטנה, אורי צבי גרינברג היה ג'ינג'י , הוא היה כמו בן משפחה. ככה האבא שלי, מצד אחד השומר הצעיר, ומצד שני, יש לו חברים בלח"י,ובימין. "
מאז הקמתו של מוזיאון תל אביב לאמנות אלואיל היה אחד מהאמנים המובילים בישראל. בשלב מסוים, מגמה חדשה באמנות - אמנות מופשטת (אבסטרקציוניזם).אלואיל נשאר נאמן לסגנונו, הנופים והדיוקנים שלו. האבסטרקציוניזם הזיז אותו מבמה המרכזית למרות שעדיין היו לו תערוכות, תערוכות במוזיאונים בארץ ובחו"ל.
האוצר הראשי של מוזיאון ישראל בשנות 1965-1970, יונה פישר סרב לאלואיל בתערוכה. בתערוכה האחרונה של ציורים בעין חרוד, הוא הודה כי לפי דעתו, בין שלושה אמנים הישראליים המובילים - גוטמן, רובין ואלואיל,  אריה אלואיל  תופס המקום הגבוה ביותר במורכבות שלו. חבל שהכרה זו באה כל כך מאוחר.
נאווה רוזנפלד:
"הוא לא היה עשיר, אבל אנחנו תמיד חיינו טוב. הוא לא רצה להיות תלוי בכך, האם יקנו ציורים או לא, והוא עבד כמורה. זו הייתה עבודה כפוית טובה, הוא הקדיש לה יומיים בשבוע, אבל היומיים האלה היו בזבוז זמן . לעמוד יומיים, מול אנשים צעירים, ילידי ארץ, שאינם מתעניינים וגם לא רוצים להתעניין באמנות, זה היה מתיש. היה לנו בית בצפת, היו תערוכות, ומכרנו תמונות. החיים בארץ באותן שנים לא היו מרדף האחר העושר, זה לא היה משנה, אבל האבא שלי תמיד אמר שהוא מיליונר, כי כל מה שהוא רוצה בחיים היה לו - ציור ... האבא שלי היה איש של מוסר גבוה, אבל לא קפדנן, זה היה יושרה פנימית. הוא אף פעם לא לימד אותנו איך להתנהג. כששאלתי אותו בשביל מה לחיות, הוא אמר, בשביל לעבוד. אבל העבודה שלו הייתה אמנות. כאשר אחותי הלכה ללמוד ביוכימיה, הוא לא מבין את זה, כול כך אמנות הייתה חשובה לו. "
בשנת 1966, סיים אלואיל את ההוראה, פרש לפנסיה. הוא קנה בדים, בדים היו יקרים, והוא צייר גם על נייר, מודבק לעץ או קרטון.
נאווה רוזנפלד:
"כשנולדתי הוא היה בן 42. בשבילי, הוא תמיד היה איש מבוגר, לעולם לא פניתי אליו סתם, אני תמיד חישבתי את מילותיי, בחשש להסיח את הדעתו לדברים לא רציניים, תמיד פחדתי שהוא ימות, וזה קרה, אני הייתי אז רק בת 23. הוא מת שבוע שלאחר חג הפסח. באביב, כאשר כל עמק וואדי עמוד וצפת לובש צבע ורוד של שדק פורח. הגענו אליו לביקור שבוע לפני החג, ולאחר מכן היה התקף הלב הראשון שלו. שבועיים לאחר מכן, הוא נפתר. "



בתמונה זו אין חתימה. היא עדיין הייתה רטובה כשהוא עזב.

יום חמישי, 18 בפברואר 2016

Чернильное знамя. От 11 Адара до 11 Адара

Совсем рядом со старым торговым центром Эйлата стоит памятник. Он стоит в окружении тамариксов – несколько солдат держат длинный шест, на который взбирается один из них прикрепить флаг. Рядом стоит странное строение, все что осталось от османского полицейского участка.



В 1906 г. Великобритания, видя намерения османов провести железную дорогу, которая соединила бы Акабу с Яффой, Дамасском и Тиром и тем самым составить сухопутную конкуренцию Суэцкому каналу и желая защитить свои активы, проводит границу между Египтом и Османской империей. Граница, которую казалось бы провели как по линейке от Акабы до Рапаха, делала невозможной уже строящуюся железнодорожную ветку в Ницане. Теперь дело осталось за малым – проставить пограничные столбы, начиная с Акабы. Для этой цели англичане посылают в залив Акабы эсминец на борту которого были двести солдат и артиллерия.

Цель англичан была как можно ближе подойти к Акабе для начала установления границы. На всякий случай они решили продемонстрировать силу. Пришвартовавшись у кораллового острова они перевели на сушу пушки и дали залп по Акабе, этот шаг должен был посеять страх в стане османов.

На несчастье англичан (и на наше с вами счастье), в Акабе находился корпус, принимавший участие в подавлении восстания в Йемене, и державший путь на Родину, в Константинополь. Их командир, Рушди, принял на себя командование, вывел войска на прямую к англичанам. Теперь уже пришла очередь англичан опасаться за свои силы.

Решив обезопасить Акабу, Рушди выбрал "треугольник", с которого англичане начнут прокладывать границу. Его углами стали Таба, Ум Мерсас и Рас Эль Накаб. Ум Мерсас англичане назвали Ум Рашраш.



Операция "Хорев" была самой крупной и самой успешной операцией в войне за Независимость. В ходе этой операции приняли участие все виды войск только полгода назад созданной армии. В воздушном бою наши летчики сбили пять самолетов Королевского воздушного флота Великобритании, воевавших на стороне Египта и сухопутные силы вошли в глубь египетской территории угрожая Каиру. Это и заставило египетского короля Фарука подписать договор о перемирии с молодым государством. Однако переговоры с Иорданией все еще велись и в планы англичан входило замкнуть Израилю выход в Красное море с целью создать прямой переход из Египта в Иорданию и построить нефтяной трубопровод. Израиль стоял перед серьезной угрозой лишиться "южных ворот" – возможности торговли со странами Индокитая и Японии.

Бен Гурион решается на последнюю операцию в истории войны за Независимость – операцию "Увда". Операция была изначально провальная: если на тех позициях, которые придется занять будут иорданские или египетские войска, требуется отступить, не ввязываясь в бой. Это было непросто. Страна, только созданная, была истощена войной, тянувшейся уже больше года. Погибли 6000 человек – один процент из всего населения в шестьсот тысяч человек. Что будет, то будет, главное добиться мирных соглашений.
Две дивизии – Голани и Пальмах а-Негев должны были выйти из Беэр Шевы по двум направлениям – Голани по Араве, Пальмах а-Негев по египетской границе, и встретиться уже на берегу Красного моря, в Ум Рашраш. И, хотя для Голани задача была ясна, задача Пальмах а-Негев не представлялась возможной из-за топографических условий.



Дорога должна была с запада обогнуть кратер Рамон, выйти на плато горы Негев, и оттуда спуститься к Эйлатскому заливу. Но подобравшись к кратеру, стало ясно, что прохода нет. Тогда решились на отчаянный ход: Батальон на одиннадцати джипах выехал по той же дороге. Подъехав к кратеру, они сделали то, что было запрещено приказом Бен-Гуриона. Они выехали на дорогу на египетской стороне. Это ставило под удар не только операцию, но и мирные переговоры, которые могли сорваться. Самым страшным сном Бен-Гуриона было возобновление военных действий на египетском фронте. Но в этот раз удача была на стороне наших бойцов.

Выехав на плато, они сразу стали обустраивать аэродром. Всего было организовано три площадки для приземления наших самолетов. И 6 марта 1949 г. началась последняя операция в самой долгой войне Израиля.



Когда приземлились первые самолеты, командиры пальмаха – Узи Наркис, Нахум Сариг, Авраам Адан, и другие ребята решили проведать ситуацию. Они взяли два джипа и поехали…
Гряды высоких гранитных гор стояли перед ними стеной, единственная дорога шла через египетскую границу. Никто не стоял у них на пути. Они въехали в Лунную Долину.

Здесь нам открылся вид, называемый местными проводниками именем, передающим таинство и великолепие: "Лунная Долина". Люди сидели и смотрели. Пейзаж преодолел все пределы ощущений, неистово и непостижимо взбирался по всем ступеням воображения, приблизился выше всякого понимания к области фантазии; черно-фиолетовые гранитные хребты окружали долину, приютившую в себе конусы такого же темного гранита. Игра темных оттенков первозданной земли. Кажется, только сейчас вышли они из-под руки Творца. Коснись их – и одерни испуганно руку; они еще горячи. Лишь печать куста и древа вавилонского увидишь. Засушливый, бесплодный пейзаж. Скрытый сам по себе, не приглашающий к себе человека. Миллионы лет потратила зря эта красота, ни один человек не дал ей имя. Ни один певец не воспел ее в буре витиеватых и громких слов. Лунная долина, пейзаж далекой Луны, страна темных оттенков. Здесь таятся сокровенные богатства. Здесь, считанные километры на север от моря. Гранитные скалы, сыны самой величайшей анархии, которую только может вообразить разум Творца они стояли преградой на пути транспорта и патрулей.          – Хаим Гури.

Объехав Лунную Долину, они приблизились к египетскому КПП на Рас Эль Накаб. Обескураженный постовой при виде двух джипов с военными, взял под козырек и поднял шлагбаум…
По плану первыми в Ум Рашраш должны были прийти Голани. Но благодаря авантюрному решению Узи Наркиса пальмахники первыми оказались у берегов Красного моря. Нужно было поднять флаг. Но кто думал о флаге? Тогда решили сымпровизировать – взяли марлю из фельдшерской сумки, с той же сумки срезали магендавид и прикрепили его к марле. Потом чернилами сделали две полоски. Так и появился термин "чернильное знамя". Термин окончания войны.



На следующий день встретились бойцы Голани с бойцами Пальмах а-Негев. Устроив торжественную церемонию, они отправляют в Тель Авив телеграмму:
" В День Хаганы, 11 Адара, дивизия Пальмах а-Негев и дивизия Голани преподносят государству Израиль залив Эйлат. 9 Адара."



Так и закончилась война. Замкнулось колесо истории. Первый бой за свой дом, за свою страну, первая победа в Тель Хае, в самой северной точке Эрец Исраэль, положило начало. И спустя 29 лет, на самой южной границе взмыл в небо флаг победы. Почти день в день.





Рычащий лев

У каждой истории есть начало. И у каждого начала есть история. Наша история о начале борьбы за государство Израиль.

Англичане, воевавшие на Ближнем Востоке с турками в то время как их союзники вели кровопролитную войну с Германией и Австрией, в качестве компенсации готовы были поделить его с русскими и французами в случае удачного завершения кампании. Чтобы окончательно ослабить немцев и турок, они также сыпали обещаниями перед арабами и евреями о создании национального очага и даже государства. Так в 1916 г. появился договор Сайкс – Пико, согласно которому одним росчерком карандаша по линейке весь север страны от Хайфы и до Кинерета уходил Франции.

Конечно, стороны понимали, что этот росчерк потребует корректировки. И тем не менее, когда закончилась война, англичане отступили к той самой линии. Арабы и французы видели себя претендентами на владение этими территориями. Евреи, пытавшиеся выжить и закрепиться на своей законно-выкупленной земле держали нейтралитет.

Два наиболее крупных населенных пункта – один бедуинов, Хальса, сегодняшний Кирьят-Шмона, другой еврейский – Метула стоят в этом районе один против другого. Рядом с Метулой еще три еврейские точки на карте – три коммуны: Хамара, Кфар-Гилади и Тель-Хай. 
12 декабря 1919 г. ничто не предвещало наступавшую бурю. В Тель-Хае готовились встретить субботу, арабы, возвращаясь со свадьбы стреляли в воздух, и шальная пуля убивает Шнеура Сапожника, одного из товарищей. Убийство Сапожника начинает череду перестрелок, Метула и Хамара эвакуируют своих людей на юг, Кфар-Гилади эвакуирует женщин и детей.
По дороге поселенцы встречают человека, высокого роста, одного, идущего в противоположную сторону. Они узнают его сразу – он уже был здесь до войны. "Ося!"

***

Иосиф Трумпельдор личность особенная. Сын кантониста-фельдшера в отставке, сумевшего сохранить верность иудаизму, он жил светской жизнью, хотя и провел пару лет в хедере, как полагается еврею. Иосиф был четвертым из семи сыновей. В доме говорили по-русски. Первый раз он почувствовал недостаток своего происхождения при поступлении в реальное училище, туда он не прошел, хотя все экзамены были сданы на отлично из-за процентной ставки, установленной для евреев. Тогда он и пошел учиться на зубного техника. Трумпельдор стал вегетарианцем и толстовцем. Он осуждал насилие и был "пацифистом".
Но в 1902 г. был призван в армию. Он не хотел идти. Все его убеждения вели к отказу от воинской службы. Но страх быть непринятым, обруганным, прослыть жиденком, цепляющимся за чужую идеологию из трусости перед трудностями, которые под силу лишь русскому человеку, взял свое. И в 1904 г. он встретил войну в Порт Артуре. Отважно сражаясь, он достиг звания унтер-офицера, стал полным георгиевским кавалером, но потерял руку.

Война закончилась поражением России, и, как и 70000 русских солдат, он попал в плен. Его лагерь находился возле города Такайши. Среди пленных были более полторы тысячи евреев. Как герой "Тихого Дона", здесь, вдали от фронта, когда страх перед смертью уже позади, к Иосифу приходит прозрение. Теперь вся его дальнейшая жизнь будет посвящена одному – борьбе за землю Израиля.

Являясь единственным офицером-евреем, как в плену, так и во всей русской армии, он сразу занял ведущую позицию среди военнопленных евреев, сумевших в условиях плена организовать свою культурную автономию.

Трумпельдор организовал кассу взаимопомощи, школу, библиотеку и театральную труппу. Он хадатайствовал перед японскими властями об организации пекарни перед праздником Песах для печения мацы и приобретении талесов и свитков Торы для организации синагоги. Наладив связь с сионистским руководством (Менахемом Усышкиным), он организовал кружок Бней Цион а-Швуйим бе-Япан (на снимке).



Вернувшись из плена, унтер-офицер и полный георгиевский кавалер Иосиф Трумпельдор попадает в Санкт-Петербург, где царица Александра Федоровна в присутствии своего мужа царя Николая II произвела его в офицеры и вручила подарок – специально изготовленный протез руки.



 Трумпельдор должен был стать героем Российской империи. Но его манила другая страна:

Если начнется война в Эрец Исраэль, наверняка назначат меня командиром, хоть я и готов служить там простым солдатом. Только там мы будем в своем дом, не у чужих... Я верю, что придет день, и я, усталый и утомленный, в радости и старости буду смотреть на свои поля в моей стране. Никто не скажет мне: убирайся, презренный, чужой ты здесь! И если кто все же скажет, с силой и мечом я защищу мои поля и мои права. И если паду в бою, буду счастлив, я буду знать во имя чего умираю.                            – письмо брату Шмуэлю, 1911 г.

Трумпельдор создает движение Гехалуц – пионер, он создает его в Ромнах, родине первой коммуны. Цель – создание коммун, подготовка и отправка в Эрец. Он сам приезжает сюда и трудится в коммуне в Мигдаль, к северу от Тверии. Там он и знакомится с лидерами движения а-Шомер. Война заставила его покинуть новообретенное отечество, но он верил, что вернется, и вот, день настал.

Трумпельдор в Мигдаль, 1913 г.

В годы Первой мировой войны Трумпельдор видит потрясающую возможность создать свои, еврейские батальоны, которые, пройдя военную подготовку самой сильной армии в мире, будут готовы к защите отечества – страны, которую им предстоит завоевать. Первый батальон возниц был разбит в битве под Галиполи, но в процессе войны были созданы пять батальонов королевских стрелков, один из них, в котором служил Зеэв Жаботинский, сыграл решающую роль в продвижении британских войск в Иорданской долине.




Трумпельдор приехал в Эрец Исраэль в 1919 г. Это не была репатриация, чисто деловая поездка. 700 человек в России были готовы к репатриации в коммунах. Трумпельдор надеялся встретиться с Рупиным, тот координировал и находил работу для новых поселенцев, но его ждал неприятный сюрприз. Рупин был германский подданный и англичане его выселили. Зато он встретил в Яффе своего друга – Исраэля Шохата.
Тот объяснил ему ситуацию на севере. Евреи всеми силами пытаются удержаться, но им не хватает командира, профессионала, кого-то, кто мог бы наладить оборону. И Трумпельдор отправился в путь.

***



Тель Хай не строился как крепость. Это был амбар, который был нужен, чтобы крестьяне Метулы, обрабатывая свои удаленные земли оставляли там тяжелый инвентарь, кормили скотину, хранили собранный урожай. Хорошие соседские отношения и использование местных арабов из Хальсы в охране и сельскохозяйственных работах не заставляли крестьян думать, как укрепить двор. И тем не менее, двор расширялся, ведь Метула процветала. Так было до того, как пришел Хашомер. Хотя и новые поселенцы Кфар-Гилади сумели наладить хорошие отношения с соседями, он решили укрепить Тель Хай, на всякий случай. И случай не заставил себя ждать. Выстрел, убивший Шнеура Сапожника, открыл череду перестрелок, вытеснявших евреев с их позиций. Первой ушла Хамара, за ней Метула. В Кфар-Гилади и Тель Хае остались только бойцы. Север страны попадает в центр споров и дискуссий в сионистском руководстве. В то время как Зеэв Жаботинский призывает оставить земли, которые не войдут в пределы британского мандата, поэльцоеры требуют сделать все для укрепления этих точек на карте.

Аарон Шер возвращается в Тель Авив и оставляет статью на столе редактора:
"Это место нельзя оставлять и все, что построено нельзя уступать, пишет он. Ведь мы всего лишь горстка, горстка, горстка. Еще чуть-чуть, и мы потеряем момент, и то что еще вчера мы могли сделать с легкостью завтра нам будет стоить многих жертв. Не дайте пасть Верхней Галилее!"

Аарон Шер пал 6-го февраля, лишь через день после его смерти этот призыв увидел свет. На север отправляются бойцы. Теперь в Кфар-Гилади и Тель Хае находится от 30-ти до 50-ти человек в каждом. Но большинство были необученная и плохо вооруженная молодежь. Трумпельдор, изначально приехав лишь временно – наладить оборону, видит необходимость остаться.
Тель Хай 1920 г

1-го марта 1920 г., י"א באדר по еврейскому календарю, арабы из соседней Хальсы, под предводительством эффенди Камаля Эль Хусейни подошли к Тель Хаю. Окружив его, они потребовали впустить их проверить, есть ли французы во дворе. Трумпельдор в это время был в Кфар-Гилади, завтракал. Послали за ним. Камаль эффенди был знаком многим из защитников, поэтому, прибыв, Трумпельдор сразу впустил его. Камаль и его помощник отправились в верхнюю комнату. Там находились в это время пять человек, Сара Чижик, Двора Дрекслер, Вениамин Мунтер, Зеэв Шерф и Ицхак Каневский. Они чистили оружие. Трудно понять, что там произошло, но вдруг раздался крик Дворы: "Ося, он берет у меня револьвер!" И выстрел. Трумпельдор скомандовал: "Огонь!"
Перестрелка закончилась лишь к вечеру. Бойцы сумели отбить арабов и заставить их отступить. Лишь в конце они узнали страшную весть. Камаль и его помощник вышли из комнаты и бросили туда ручную гранату. Не выжил никто. Трумпельдор был смертельно ранен. Было решено перенести раненых в Кфар Гилади. Там увидел Трумпельдора доктор Гэри. "Ничего, сказал Трумпельдор, мне хорошо. Хорошо умереть за свою страну."

Шестеро бойцов были похоронены в братской могиле в Кфар-Гилади, на следующий день Кфар-Гилади эвакуировался.




В 1921 г. сионистское руководство сумело убедить власти британского мандата в стратегической необходимости истоков рек Иордан для Британии, новая комиссия по разработке уже реальных границ начала свою работу. В ее принципы входило закрепить за Британией Иордан с его истоками и Кинерет, "фрацузам" разрешалось там ловить рыбу, для этого была отведена десятиметровая полоса, Франция, в свою очередь получала две дороги в Дамаск, одна проходила через ливанскую долину, а другая через Голанские высоты. Это была комиссия Ньюкомб-Фолле, и она утвердила официальную северную границу мандата, в пределы которой вошла Метула.
В 1934 г. скульптор Авраам Мельников создал памятник, который возвышается над братской могилой восьмерых падших в защите Тель Хая. Он высек его из особого камня – речного конгломерата, символизировавший по мнению скульптора еврейский народ, возрождающийся в Эрец Исраэль из разбросанных по всему миру осколков единой скалы, обточенных течением истории. Лев – символ Иудеи смотрит на восток и рычит. Его рык – это призыв к защите своей страны и предупреждение врагу.



Весной 1920 г. на съезде еврейской молодежной социалистической организации "Хашомер Хацаир" на трибуну поднялся молодой человек лет двадцати двух, лидер движения в своем родном городе Турка. В 1918 г. ему и его товарищам удалось защитить евреев города от погромщиков и теперь он пользовался авторитетом в движении. Его звали Авраам Шнеллер (Хуши). Вместо речи он начал петь:

В Галилее, у Тель Хая
Шел кровавый бой.
За наш народ, за нашу землю
Пал Трумпельдор – герой.
Через горы и долины
Он шел на света край.
Братья, он сказал, идем
Мы защищать Тель Хай

В каждом месте, в каждый час
Вспомните меня
Ведь боролся я и пал
Родину любя.
Каждый день работал я,
В ночь не отпускал ружья.
И не сомкнул я глаз.

В духе этих событий, воодушевленные стихами, участники съезда приняли решение отправить первые группы взрослых членов движения в Эрец Исраэль. Круг замкнулся. Хашомер Хацаир перенимал эстафету у своего духовного наставника. Начиналась новая эпоха. Эпоха борьбы за свою страну, за свое государство.


יום ראשון, 31 בינואר 2016

Ирония судьбы одного выкреста.

В процессе борьбы за эмансипацию еврейская Европа знала много разных выдающихся еврейских имен. Гейне и Берне, Кремье, Фридландер, наконец, Мендельсон. Не композитор, а его дедушка, величайший философ и основатель движения Хаскалы. Многие из них и их детей отошли от законов Моисея, некоторые перешли в христианство. Мы поговорим об одной семье.


Первой страной, признавшей евреев равноправными членами общества явилась Франция. Это случилось в 1792 г. Но надо сказать, что французским евреям дорого далась эта победа. И надо сказать что они боролись за нее с наивысшим упорством. Большая часть ашкеназских евреев во Франции жила в Лотарингии и Эльзасе, столицей которого является город Страсбург. Этот город был Киевом Франции. В том плане, что евреям в нем оставаться даже на одну ночь было запрещено. С евреев взымались тяжелые и унизительные подати за разрешение въехать и торговать в Страсбурге, и, если еврей оставался там на ночь, его ловили и сажали в тюрьму, после чего он должен был выплатить штраф за нарушение указа. Старинная привилегия была выдана городу еще в 1349 г. во времена черной оспы, и никто не был в силах ее отменить.
В 1767 г. королевский подрядчик и военный поставщик Герц Серф-Бер обращается в префектуру города с просьбой, чтобы ему разрешили остановиться в Страсбурге, потому что по дорогам бродят разбойники и ему опасно оставаться вне города. Разумеется, что вокруг Страсбурга было полно местечек, где местные евреи с радостью оказали бы ему прием. Но цель была иная. Как и многие богатые евреи, Серф-Бер считал своим долгом помочь своему бедствующему народу и добиться права для евреев селиться и в этом городе.
Получив отказ, он обращается к канцелярии короля и тот издает указ и требует, чтобы господину Серф-Беру и его прислуге предоставили дом и охрану на время его пребывания в Страсбурге. В 1775 г. Серф-Бер получает право на проживание в любом уголке Франции и покупает там дом. Так в осином гнезде антисемитизма появляется еврейский квартал с населением в 68 душ.
Королевский указ о равноправии евреев подписанный в сентябре 1792 г., незадолго до того, как Людовик XVI вместе со своей семьей сложил голову на гильотине, спас евреев от процесса полувековой борьбы германских евреев за их эмансипацию, принесенную туда из Франции Наполеоном, но не спас от ренегации и массового перехода в христианство. Потомки Герца Серф-Бера, стойко выдержавшего и победившего режим бесправия, не выдержали режима свободы и ринулись в распростертые объятья католической церкви. Братья Серф-Беры изменили себе имена – теперь их звали Теодор и Альфонс Ратисбоны. Теодор Ратисбон даже стал аббатом и основателем монашеского ордена Notre Dame de Sion, а его брат Альфонс активно занимался миссионерской деятельностью.



Альфонс и Теодор "совершают репатриацию". Не в том смысле, в котором ее совершили мы с вами. Они видят теперь смысл своей жизни в введение евреев в лоно католицизма. И где же это еще делать, как не на святой земле, куда евреи совершают паломничество со своими семьями, чтобы молиться у Стены Плача. В 1856 г. появляется первый монастырь сестер Сиона в древнем городе.
Братья "выходят за стены" – строится монастырь в Эйн Керем, строится монастырь Notre Dame de Sion и монастырь Ратисбон – тот, о котором пойдет речь.
Альфонс Ратисбон основал этот монастырь в 1874 г., однако строился он 43 года. В 1884 г. Альфонс Ратисбон скончался и в память о нем было дано имя монастырю. И так случилось, что именно этот монастырь с именем выкреста и миссионера стал частью истории государства Израиль. Именно здесь размещался рабочий батальон, строящий еврейский квартал Рехавия. Именно здесь нашли приют женщины и дети Гуш-Эциона, павшего в смертельной схватке с врагом за день до провозглашения независимости.


Вот так, по-еврейски улыбнулась история человеку, поставившему крест на иудаизме.